Марки ценой в баранов и верблюдов. Часть II
2018-12-06 13:56:50, Рубрики:
ФИЛАТЕЛИЯ.РУ
Часть 2
В 1924 году, практически одновременно с выпуском почтовых марок, к печати были подготовлены новые, «послеунгеровские» монгольские доллары. Но Богдо-гэгэгн VIII умер и в обращение новые купюры не пошли, а в 1925 году началась денежная реформа и на ее территории начали хождение тугрики и мунгу.
Сами марки первой монгольской серии, как и особенности их хождения в стране были достаточно подробно описаны С. Головкиным в статье, опубликованной еще в 1927 году в журнале «Советский коллекционер» №9. Добавлю только, что из каталоге Александра Водяницкого (М. ЦФА «Союзпечать» 1981), по каким-то причинам «пропала» 5-центовая марка с зубцовкой 11,5. Ну и еще: от монгольских коллекционеров я слышал, что наряду с «каталогизированными» беззубцовыми марками номиналов 10, 50 центов и 1 долл, в страну в 1924 году поступили и 2- и 20-центовые беззубцовки. Но своими глазами я их, в отличие от первых трех, не видел.
Тираж марок серии «Элдэв-очир» был и так невелик (к опубликованным в разных источниках цифрам я бы относился осторожно, поскольку корректно проверить их вряд ли представляется возможным), а из-за того, что их зачастую использовали еще и в качестве служебных, спустя некоторое время стало очевидным, что до выхода марок, номинированных уже в новой национальной валюте, министерство почт и телеграфов «не доживет». И оно обратилось за поддержкой в министерство финансов с просьбой использовать для почтовых целей фискальные марки, которые к тому времени были подготовлены и отпечатанны непосредственно в Монголии.
В отечественных каталогах эти фискальные марки присутствуют уже в качестве почтовых – с соответствующей надпечаткой разного цвета, и коллекционеры, ориентируясь, главным образом, на них, как-то оставляют «за скобками» собственно сами эти миниатюры. А между тем они, пусть и очень простые на современный взгляд, могут поведать о многом.
Для начала – это авторская работа знаменитого и очень интересного монгольского художника Балдугийна Шарава. Другое дело, что эти марки - вообще первый опыт монгольских полиграфистов, а сам Шарав до этого момента вообще не имел дела с почтой и марками. Он был знаменит совсем иными работами.
Балдугийна Шарава (1869 - 1939) еще называют «монгольским Брейгелем», и его творчество сегодня хорошо известно не только в Монголии, но и за ее пределами. Иконописи Шарав учился в небольшом провинциальном монастыре, а потом, покинув его стены, несколько лет странствовал по стране. Оказавшись в Урге, он отправился к Богдо-гэгэну с расчетом, если удастся, получить у него заказ. Тот, если верить легендам, попросил художника показать его наброски, а затем, чтобы убедиться в его профессионализме, выдал вершок полотна и поросил изобразить на нем тысячу разных слонов. Шарав принялся за работу, на пятисотом Богдо-гэгэн сбился со счета и дал «добро» на открытие мастерской. Мировую известность Шараву принесли, конечно, не слоны, а работы, так или иначе отражающие повседневную жизнь кочевников, условно называемые в каталогах «Один день Монголии» и «Праздник кумыса». Первая (на ней действуют почти полтысячи персонажей) показывает обыденную жизнь в самых разнообразных проявлениях: обряды свадьбы и похорон, освящения жертвенника Духу горы на перевале, занятия скотоводов - дойка, стрижка, приручение животных к упряжке, разделка туш, изготовление войлока, заготовка сена. При этом картина буквально вся наполнена юмором, массой комических деталей – за эту особенность стиля Балдугийн Шарав получил свое прозвище «Марзан» - «Насмешник». В общем, если окажетесь в Улан-Баторе, загляните в Национальную художественную галерею – получите огромное удовольствие.
После революции Шарав приступил к работе в ургинской типографии, занялся оформлением первых газет, журналов, книг. И первых почтовых марок, отпечатанных на территории послереволюционной Монголии. Вернемся после «лирического отступления» к фискальным маркам, чтобы найти ответ на два вопроса: когда же они были выпущены (не марки с надпечатками, с ними все ясно: в 1926 году, а сами фискальные марки) и почему их номиналы прописаны по-русски, при том, что на кириллицу страна перешла только в 1940-х годах? Ответ на первый вопрос можно попробовать найти, как мне кажется, при помощи марки в 1 доллар.
Если приглядеться, то мы обнаружим, что наряду со знаком «Соембо», который еще с XVII века служил символом монгольского народа, и традиционного растительного орнамента на ней присутствуют две детали – цветок лотоса и звезда внизу и вверху этого знака.
В этом «дополненном» виде «Соембо» в ноябре 1924 г. он был утвержден Великим Народным Хуралом страны в качестве символа государственной независимости: лотос должен был символизировать чистоту помыслов, а пятиконечная звезда – освещать путь в будущее. А уже в феврале 1925 года было объявлено о грядущей денежной реформе и введении в оборот новой национальной валюты. Таким образом, можно сделать вывод, что первый тираж упомянутых фискальных марок был подготовлен и выпущен именно в этот период.
А появление на них текста на русском языке объяснить несложно: российский бизнес плотно «обосновался» на территории Монголии еще с XIX века, активно оперировал он в стране и в середине 1920-х годов, в первую очередь Сибгосторг и Центросоюз. Тогда же в условиях НЭПа на рынок Монголии потянулись акционерные общества «Шерсть», «Хлебопродукт», «Всероссийский Кожсиндикат», «Дальгосторг» и другие. Они-то, в основном, тогда и являлись главными плательщиками налогов и сборов. Отсюда и русскоязычные надписи на фискальных марках (к слову, и на монгольских долларах образца 1921 года стояла надпись по-русски «Краткосрочное обязательство Монгольской государственной казны»).
«Переформатирование» фискальных марок в почтовые происходило довольно оригинально: четырех работников конторы, отвечавших за это, вооружили деревянными штемпелями с надписями на английском и старомонгольском языках и в свободное от основной работы время они «штемпелевали» листы фискальных марок. Сами эти марки продавались неподалеку в Министерстве финансов всем без разбору, и люди шли с ними в контору, бывало что даже со своими штемпельными подушечками (работники-то могли быть заняты своими неотложным делами) и просто просили дать им штемпели, чтобы самим проставить печати). Отсюда и невероятный цветовой разброс, который присутствует на этих почтовых марках. На каком-то этапе филателисты еще пытались их систематизировать по оттенкам, но со временем махнули на это рукой и стали их классифицировать по основным цветам: фиолетовые, черные, красные и синие. Да и о каких оттенках могла идти речь, если даже известны случаи, когда штемпель ставили масляной краской!
Истинных «оригинальных» тиражей этих марок, скорее всего, не знает никто – в ноябре того же 1926 года из типографии вышел тираж уже стопроцентно почтовых марок, номинированных в новой национальной валюте. Сам же этот «двуязычный» штемпель (вернее, его точный и тоже деревянный аналог) можно было, при желании, за вполне разумную плату приобрести в Улан-Баторе еще в 1970-е годы. Так что, вознамерившись заняться поиском этих любопытных в историческом контексте марок, предпочтение стоит отдавать оригинальным почтовым отправлениям той поры. Но они, увы, встречаются сегодня крайне редко.
Напоследок – еще одна то ли быль, то ли небылица. Еще в Улан-Баторе я слышал, что в фискальной серии была марка достоинством аж в 25 долларов. Отпечатали их несколько сот, но в обращение они так и не вышли. Потом, уже в упомянутой статье встретилась и цифра этого тиража - 300 штук. Но никто, с кем я ни беседовал, их в глаза не видел. А вдруг они есть на самом деле? Интрига… Каких, впрочем, в марках времен Советской Монголии достаточно. Но о них – в следующий раз.
Сергей Шаров
Марки ценой в баранов и верблюдов. Часть I